БЕЗ ИДЕОЛОГИИ НАМ НЕ ЖИТЬ
Мы скорбим о своих потерях, но при виде многочисленных кадров потерь противника мы не предаемся безумной радости и пляскам вокруг костра, понимая драматизм происходящего.
Мы часто говорим с глубокой болью о том, что, по сути, происходит война русских с русскими при активном участии Запада на стороне одного из участников, что мы по-прежнему единый народ, и что мы готовы по окончании военной фазы искать способы нормализации отношений. То есть, несмотря ни на что, мы продолжаем считать их частью своего мира.
Но есть ли признаки подобного отношения к нам хоть где-то на Украине? Хоть кто-то позволит себе публично посожалеть о разрушенном триединстве, о разорванных кровных узах? Хоть кто-то осмелится признать нас единородными?
Пример Олеся Бузины хорошо показывает, что с такими обязательно случится. Каково это, — иметь общую историю, общий язык, общие гены, — и делать вид, что это несущественно перед стремлением к «европейским ценностям»?
Среди этих ценностей как раз присутствует объяснение этому феномену: выглядит, как мужчина, ходит в туалет, как мужчина, — но по произвольному усмотрению считает себя женщиной. Вот это отрицание собственной природы и есть результат уподобления тому, чем ты по своей сути не являешься.
Считается, что присоединение Крыма к России в ответ на свержение власти в Украине развело нас окончательно и определило дальнейший ход событий. А разве не отказ Януковича от евроинтеграции, — считай, предательства России, — стал причиной майдана?
Разве не звучали на майдане антироссийские мотивы и разве не было понятно, что победа бандеровцев в Украине — это предопределенный путь к войне с Россией?
Самые радикальные лидеры майдана, которые до сих пор живут и здравствуют, воевали в Чечне против русских, — и они бы стали строить лояльные отношения с Россией, захватив власть?
Даже националистически настроенные политики в Украине испугались того, что победило на майдане, и просили нас, силовиков, не разъезжаться по местам дислокации, чтобы хоть кто-то мог их защитить от рук беспредельщиков, которые уже начали диктовать, кому быть, а кому нет.
Так что не Крым — причина происходящего. Крым только реакция на уже произошедшее.
НЕ УПУСТИТЬ МОМЕНТ
Чем ближе становился конец Великой Отечественной войны — тем больше росла обеспокоенность послевоенным мироустройством. Как только сферы влияния были поделены, и война с Германией и Японией закончилась — началась Холодная война, длившаяся, пока нас не положили на лопатки. В такой борьбе нет жестких правил, и высвободившись от удержания — мы начали работать из положения «снизу».
В нынешнем противостоянии глобальное мироустройство мы, к сожалению, уже не вполне определяем — на следующую «Ялтинскую конференцию» нас, скорее всего, не позовут. Но мы можем гордиться, что свою роль в установлении нового порядка мы сыграем.
Зато по мере того, как приближается развязка нашей локальной войны — общество все сильнее беспокоит наше будущее внутреннее устроение. Все активные силы, понимающие, насколько важно не упустить момент, начали плотнее утаптывать песок под ногами, занимая более устойчивую позицию перед схваткой.
Я совсем не сторонний наблюдатель, и состояние моей большой Родины меня беспокоило раньше, когда от ее стабильности зависело выживание Донбасса, — беспокоит сейчас, и на перспективу.
Но одно мне совершенно ясно: кто будет системно и последовательно выступать за увеличение нашей численности — тот и имеет право на сольную партию.
Глядя на политическую «карту» — почему-то я не боюсь неожиданностей: пока только традиционалисты демонстрируют четкую линию, а не занимаются популизмом и рассказами про необходимость идеологии, без которой нам не жить.
ТАКТИКА ИЗМОРА
В последнее время я все более убеждаюсь в том, что война, участниками которой мы стали — поистине народная война. Может быть, она даже более народная, чем Великая Отечественная… Если говорить о степени участия государства в войне, о полководческом гении, о мобилизационной экономике, — то становится понятно, что вся огромная машина Советского Союза работала на Победу.
Да, по всеохватности, безусловно, Великая Отечественная вовлекла весь народ. Сейчас только часть нашего народа отдается войне, а остальные живут при стоимости барреля в девяносто долларов. Но если не брать во внимание тотальность и глобальность погружения страны в войну, а говорить только о том, на кого свалился самый тяжкий военный груз — это, без сомнения, народ.
Только за счет его долготерпения, его веры в правое дело, его жертвенности мы тянем эту войну и вытянем. Когда случилось присоединение Крыма, и появились фильмы о главных героях этого события — это было органично.
Потом часть фильмов так же органично исчезла из эфира, но этого никто особо и не заметил, и многие даже не поймут сейчас, — о чем я. Но если после окончания этой войны кто-то станет снимать фильмы не про народ, как главную движущую силу этой войны — это будет кощунством.
Я много раз говорил, что разность потенциалов двух стран в конце концов станет определяющей. Украина еще пытается и будет пытаться демонстрировать хорошую мину при плохой игре, но это как учащённое сердцебиение при большой потере крови.
Тактика измора при действиях от обороны себя, можно сказать, оправдывает: дефицит ресурсов у нашего противника растет. Все-таки человеческий фактор в очередной раз доказывает свое верховенство: нет «человеков» — никакие технологии их не заменят.
Это, конечно, не повод, чтобы не развивать технологии, но повторюсь: в конечном итоге финальную точку во всех военных процессах ставит все тот же живой человек, который и тысячи лет назад с гоплитским щитом в руках добывал победу.
«ДРОБНОЕ ПИТАНИЕ»
Я всегда опасался последствий от стремительного поглощения Украины — мне в голову приходила аналогия с рыбой-ежом, которая растопыривается в горле и не даёт себя проглотить.
Наблюдая подходы, которые были явлены в отношении нас во времена Владислава Суркова, я догадывался, что мы не имеем готового рецепта, как работать с Украиной — Антироссией в случае, если мы вдруг возьмем её под свой контроль.
В ход пошел бы заготовленный арсенал приемов и методов наподобие памятников Ленину в Херсоне, и нас ждало бы печальное времяпрепровождение.
Но судьба распорядилась так, что мы прибегли к «дробному питанию» и получили возможность «рассмаковать» продукт, сделав для себя предварительные выводы о том, что нас может ожидать завтра. Примерное представление об общественной модели будущих ОНР или ННР мы составили — остается научиться с этим работать.
Можно предположить, что совсем нелояльные предпочтут покинуть территории, которые мы освободим, а оставшимся мы можем предложить любую формулу, и они ее примут. Но их ментальность от нашей уже слишком отличается — это придётся учитывать.
ИСПРАВЛЯЕМ ТО, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ПРИ НАС
Производим донабор в «Восток», и, проходя по коридору, вижу, как перед дверью кадровика стоят кандидаты на оформление с бумагами в руках. Каждый со своей судьбой за плечами, каждый со своей судьбой впереди — участь они для себя выбрали не из легких, — а на лицах и печать возраста, и печать пережитого… Молодых нет совсем — в лучшем случае сорок с небольшим.
А сегодня пили чай, и один врач — доброволец из России — рассказывал про раненых: попадаются и такие, кому уже на печке бы лежать в носках из собачьей шерсти и бороться с ревматизмом…
Такое впечатление, что старшее поколение прежде, чем уйти, решило что-то исправить. Как будто мы в свое время что-то проморгали, где-то отмолчались, от чего-то отвернулись…
Вот стою я на том самом Тушинском аэродроме в Москве — в тот самый год, когда решалась судьба СССР, и на требование комполка выйти из строя тем, кто не готов выполнить любой приказ, вместе со всеми остаюсь в строю. Мы же вроде бы не спасовали? Мы же, хотя и не вполне осознавая последствий, готовы были рисковать собой?
Но не пришлось, и что-то пошло дальше не так… Но, видимо, нашей готовности было мало, — а большего мы ничего предложить не могли. Вот и исправляем то, что случилось не из-за нас, но при нас, делая нас соответчиками.
ЗДОРОВОЕ ЗЕРНО ВЗОЙДЁТ
Недавно случилась история: два солдата воюющих между собой армий были тяжело ранены в одном бою, но в горячке боя были оставлены на месте стычки среди погибших.
Более мобильный солдат русской армии, пытаясь выбраться к своим, наткнулся на еще живого солдата ВСУ и оказал ему помощь.
Два человека, в которых едва теплилась жизнь, поддерживали друг друга несколько дней, пока солдат ВСУ не умер. Наш сумел доползти до русских позиций, и был спасен.
Вот такая одновременно и очень маленькая по масштабу, и очень огромная по смыслу история. Именно такие истории дают мне основания думать, что несмотря ни на что — потом, когда коричневая субстанция будет нами смыта с нашей земли, здоровое зерно взойдет.
Пленные украинские солдаты, которые изъявили готовность воевать на нашей стороне, в недавних боях оправдали доверие, которое им оказали — воевали не под дулами автоматов.
Значит, как только мозги освобождаются от воздействия современных геббельсов, все в них
СТАВКА НА РАЗВАЛ РОССИИ
За разговорами о военных обстоятельствах, о вступлении Украины в ЕС, об оказании или не оказании военной и финансовой помощи как-то уходит из поля зрения главное: Украина потеряла часть территорий, и ей придется с этим жить.
Пора уже начинать осознавать, что текущее положение временное только по одной причине: ситуация для Украины может еще более усугубиться, и тогда под нашим контролем окажутся новые территории. Так что временным может быть только подконтрольный ареал, но не сам факт — Украина больше не в прежних границах.
У Украины остается одна надежда — развал самой России. Уже можно говорить о том, что Украина проиграла войну на поле боя, хотя раскаты еще гремят, — но только этим война не ограничивается: наши «партнеры» умеют играть вдолгую. Поэтому в скором времени мы увидим переход от одной методики к другой — давно уже отработанной, но на время утратившей актуальность.
Каждый негативный фактор будет заботливо поднят и подброшен в огонь с целью разжечь костер до таких пределов, пока он не перерастет в пожар.
Наша же задача — очень внимательно начинать смотреть не только на тех, кто играет с огнем, но и на «легковоспламенимые материалы»: сколько ни забирай у детей спички, а все равно найдется кто-нибудь, кто чиркнет.
